НАШИ ПУБЛИКАЦИИ

ДЕСЯТЬ ФРОНТОВЫХ ПИСЕМ Бориса Слуцкого

Публикуемые письма Бориса Слуцкого адресованы брату поэта — Ефиму Абрамовичу Слуцкому (1922—1995).

Когда я познакомился с Борисом в далеком 1930-м, семья Слуцких ютилась в двух полутемных комнатах коммунальной квартиры одноэтажного дома на шумной площади знаменитого в Харькове Конного базара. Борис был первенец. Младше его были брат Фима и сестра Мура. На правах равноправного члена семьи жила Анна Николаевна — Аня, любимая няня и помощница хозяйки дома. Хорошо помню родителей Бориса. Мать — Александру Абрамовну, учительницу; дома она учила детей английскому. Отца — Абрама Наумовича, торгового служащего. В семье был культ детей, которых родители любили одинаково. Но думаю, что в отношении Бориса, рано давшего почувствовать свою незаурядность, к доле любви, равно достававшейся всем детям, примешивалось, особенно в материнском сердце, и чувство гордости. Братья любили сестренку нежно и трогательно, между собой были по-мужски дружны, но младший всегда признавал верховенство Бориса и относился к нему не без поклонения.

Война разрушила семейную идиллию. Многие из старшего поколения, больные и неспособные к передвижению, погибли в оккупированном Харькове. (Об этом стихо­творение Слуцкого «Как убивали мою бабку» и др.) Родители с дочерью успели эвакуироваться. Борис, живший в начале войны в Москве, не сдав выпускных экзаменов, ушел на фронт. Фима, отличавшийся еще в школе математическими способностями, поступил в Артиллерийскую академию, блестяще ее закончил и стал известным испытателем стрелкового вооружения. Аня оставалась в Харькове.

Связь братьев не прерывалась и позже. Борис, тяжело заболевший после смерти жены, последние девять лет жизни жил в семье брата в Туле. Здесь он был окружен заботой и любовью.

Десять писем к брату показывают тяжелую обстановку военных лет, в которой сформировался характер Слуцкого — человека и писателя.

1

28 марта 1942

Дорогой Фима!

Сегодня вернулся из очередной экскурсии в батальон. Мы по-прежнему воюем на подступах к реке.1 Бои довольно интенсивные. Постепенно привыкаем к маневренной войне, о которой почти забыли под Гжатском и Ржевом. Держимся хорошо. Местное население больше всего на свете не любит «евекулироваться», и в километре от переднего края можно заметить какую-нибудь старуху. Все это очень расцвечивает войну. Сегодня я узнал, что ранен и умер от ран мой товарищ — инструктор агитации нашего политотдела капитан Назаров. Живу я очень интересно, но настолько хлопотно, что не успеваю оглядываться по сторонам. Получил <звание> гвардии старшего лейтенанта. Относятся ко мне хорошо. Политотдельцы не менее культурный народ, чем мои бывшие коллеги,2 но совершенно без некоторых профессиональных гримасок.

Писем мы еще не получили, и я ничего не знаю о ком бы то ни было. Письмо отсюда в Москву, по утверждению старожилов здешних фронтов, идет с месяц, до тебя — больше.3 Пиши мне, не дожидаясь ответа. Пиши в каждом письме все подробности о родителях. Получили ли они что-нибудь от Ани?

Это письмо ты, конечно, получишь много позже 8-го апреля,4 но все равно считай его поздравительным. С неделю назад я послал тебе 500 рублей. Особо прошу тебя зайти к Кауфманам и точно выяснить, что с Деськой.5 На фронте ли Арон?6 Вообще напиши обо всем. Целую тебя.

Борис Слуцкий

2 Борис Слуцкий заканчивал Юридический институт, ему была присвоена военно-учетная специальность «офицер военной юстиции». Службу на войне он начал следователем военного трибунала дивизии. Этот род службы был ему в тягость (см. стихотворение «...Я судил людей и знаю точно...»). После ранения и госпиталя он добился перевода на политработу — вначале заместителем командира стрелкового батальона по политчасти, а затем инструктором политодела дивизии.

3 Артиллерийская академия, в которой учился Е. Слуцкий, находилась в Самарканде.

4 День рождения Е. Слуцкого.

5 Кауфманы — родители Давида Самойлова, жившие в эвакуации в Самарканде. Деська (точнее, Дезик) — уменьшительное имя Давида Самойлова.

6 Арон Лейкин — двоюродный брат Б. Слуцкого.

2

11.4.42

Дорогой Фима!

Сегодня 11.IV получил твое письмо от 26.I и 2.II. Ввиду того, что по причинам военного характера наша связь еще некоторое время будет нести нерегулярный характер, излагаю тебе свою жизнь за последние 35 дней.

Все это время прошло в боях довольно ожесточенных (см., например, о нас сообщение Совинформбюро от 30 марта1 (далее вычеркнуто цензурой. —
П. Г.). Воюем мы, по многим отзывам, хорошо. Думаю, что в третий раз после июля и декабря 1941 года я попал в бои, имеющие узловое значение для Отечественной войны. Инструктора политотдела воюют процентов на 300 пехотнее, чем лица моей прежней профессии. Однако это с избытком покрывается многими вещами.

В общем пока живу хорошо. В партию вступай обязательно. Подробно напиши о Котике и Энтисе.2 В пачке писем, которую я получил сегодня, ничего нет от Петьки, Зюньки3 и обоих поколений Кауфманов.

Выслал тебе дважды — в марте мартовскую получку и в <апреле> апрельскую по 500 рублей. Сегодня выслал Мурке 300.

Долго ли ты будешь в Ташкенте? Пока все.

Целую, Борис.

2 Школьные товарищи Е. Слуцкого.

3 Петр Горелик и Зиновий Биркинблит, школьные товарищи Б. Слуцкого.

3

17.II.43

Дорогой Фима!

Итак, Харьков — наш.1 Мои планы участвовать в освобождении Конного базара не увенчались успехом. Придется воевать где-нибудь западнее.

Уже несколько дней, как я живу в вагоне, который много движется. Живу хорошо — сытно, вкусно, весело. Недавно проезжали через город, из которого жители эвакуированы, и я отпустил себе грех похищения в брошенных домах некоторого количества книг. Сейчас читаю «Три мушкетера», вернее, найденные страницы 360—480, так сказать, израненных три мушкетера (так. —
П. Г.). От своей почты я оторвался довольно давно и думаю сразу получить письма недели за две сразу.

С Харьковом пусть родители связываются сами, а не ты. Я думаю, что они предприняли соответствующие шаги. Как твоя аттестация? Ожидаю твоей фотокарточки с погонами. В этом письме высылаю групповую карточку. Еще раз прошу тебя зайти к Кауфманам, и выясни у них все, что можно. Связался ли ты с Петькой и Зюнькой? От Зюньки я ничего не получаю с октября-ноября. Я ему написал на адрес родителей. Вот и все. Привет Рите.2 Целую тебя, Борис.

Р. S. Мой адрес прежний.

2 Ревекка Ароновна Левинзон, школьная подруга Е. Слуцкого, ставшая позже его женой.

4

16.3.43

Дорогой Fim!

Сегодня, 16-го марта, несколько утихло. Передовая приняла колхозный вид. 2 бурных недели марта прошли без нарушения моей физич<еской> целости. За это время были: марш на one hundred fifthy; two days I was a comissar of the separate batalion (лыжный); battles, рейды, meetings before attacks;1 работа по своей спец<иальности>. От людей, побывавших в (зачеркнуто цензурой. — П. Г.) до и после освобождения, я узнал, что в Харькове подрывались преимущественно общественные здания, а не жилые дома. Конная площадь относится к числу пострадавших районов. Базар и казармы уничтожены. Опера и дом № 20 по Молочной уцелели. Группа домов вокруг ветлечебницы, кажется, уцелела.

Сегодня я узнал, что (зачеркнуто цензурой. — П. Г.) сдан.2 Думаю, что не надолго. Мы (Southward Balaclea) стоим твердо и за two weeks3 несколько даже потеснили немцев. Это письмо посылаю в итальянском конверте — остатки трофейной роскоши. 8-го тебе 22 года. Поздравляю. Завтра или послезавтра получу зарплату, вышлю тебе подарок. Есть ли у тебя связи с Петькой, Зюнькой, Кауфманами? М. б. есть что-нибудь из Харькова. Пока все. Целую.

В Харькове 16 000 евреев уничтожены в бараках станкозавода.

Борис.

2 Видимо, Харьков.

3  Южное направление Балаклеи... две недели (англ.).

5

11.VI.43

Дорогой Фима!

У меня — новости. Неделю назад меня выдвинули на должность старшего инструктора (и зам. начальника) в высшее хозяйство.1

Материально это связано с некоторым повышением (до 1100) основного оклада, но потерей гвардейских.

Служебно — повышение через ступень.

Ввиду того, что кое-какие резервы у меня остались, я смогу сохранить оба аттестата (нашим на 750 и <неразборчиво> на 200) в прежнем объеме и от времени до времени помогать тебе.

На новом месте еще как следует не осмотрелся. Работаю по прежней линии. Очень давно не получал никаких вестей от Петьки, Зюньки, Деськи. Кого ты видел в Москве? Пиши все.

Целую, Борис.

6

25.VII.43

Дорогой Фима!

Получил твое письмо от 6.VII — первое письмо за 8 недель работы на новом месте. Ранен я не был и c конца апреля вообще не воевал. Моя новая должность — старший инструктор 7-го отделения политотдела армии. По должности я зам. начальника отделения. Это значительное повышение. Новая работа носит значительно менее пехотный характер, чем прежняя.1

За весну я дважды представлен: к ордену и к медалям. Но пока ничего не получил. Нахожусь сейчас в кратчайшем расстоянии от Конной площади.

На тебя я в большой претензии за то, что ты ничего не пишешь, как живут наши, и за то, что даже не побывал в институте в Москве.2

Сейчас вся моя переписка прервана. Зайди к Кауфманам и узнай у них все, что можно, о Деське и всех моих московских друзьях.

Целую тебя, Борис.

2 Юридическом институте.

7

22.VII.43

Дорогой Фима!

Времени почти нет, буду краток. Неоднократно бывал в 2 часах ходьбы от Конной площади. С других сторон туда ходьбы минут 40. От трех крестьянок, которые покупали еще в августе там на столах соль и эрзацмыло, узнал, что «той бiк де ветлiкарня — схоронився».1 Итак, надеюсь и т. д.

Ты пишешь, что был у Деськиных родителей, и не пишешь, что Деська — ранен. Напиши все подробности. Если у тебя есть возможность выслать мне что-нибудь из стихов, особенно классики, пришли мне обязательно.

Получил открытку от Милявского2 и письмо от Сергея.3

Пока все. Целую. 28.VIII жив, здоров.                                               Борис.

2 Институтский товарищ Б. Слуцкого.

3 Сергей Наровчатов, товарищ Б. Слуцкого по московской группе поэтов (Павел Коган, Михаил Кульчицкий, Давид Самойлов и др.).

8

13. IX <1943>

Дорогой Фима!

Вчера и позавчера был в <Харькове> (зачеркнуто цензурой. — П. Г.), Аня жива и здорова. Ира Лейкина,1 которая жила у нее — расстреляна немцами. Светлая комната — цела.Там живет Катя Поняк.2 Пианино, стол, буфет — в Германии. Почти вся остальная мебель сохранилась. Аня живет в квартире Лейкиных, которая сохранилась. Двор ее обкрадывал, но относился хорошо. Квартира Риты — цела — лично осматривал. Колька Козлов3 умер с голоду. Дима4 — работал врачом и в марте ушел с нашими. Отец Кульчицкого5 умер в тюрьме у немцев. Ане дал 600 рублей, оформил ее как иждивенку офицера, постараюсь дать ей аттестат.

                                                                                                Целую, Борис.

2 Соседка Слуцких.

3 Наш школьный товарищ.

4 Дмитрий Васильев, наш школьный товарищ.

5 Отец Михаила Кульчицкого, Валентин Михайлович, был частым собеседником Б. Слуцкого до войны (см. стихотворение «Кульчицкие: отец и сын»).

9

Март-апрель (?) 1944

Дорогой Фима!

Твои письма — новогоднее и обстоятельное — получил. Времени очень мало. Отвечаю по пунктам.

Относительно твоей женитьбы.

Я почти не встречал такой дружбы и такой верности, какая была у тебя с Ритой. Лучшую жену себе трудно будет сыскать. Больше ничего посоветовать не могу. Тебе виднее.

Относительно помощи Ане.

300 рублей, которые она сейчас получает, не что иное, как временное пособие, выплачиваемое всем семьям начсостава до получен<ия> аттестата. В Харькове я был в райкоме партии и военкомате, оставил след — сейчас платят. Прошу тебя выслать аттестат, рублей на 150, и сделать это поскорее.

Мой бюджет.

1200 (основной), 300 фронтовых, 60 за выслугу лет (получаю уже полгода).

950 рублей идет на аттестаты, рублей 300—400 на столовую, парикмахер­скую. Рублей 200 остается. Я буду от времени до времени посылать их Ане и Муре.

Переселение родных.

К тебе — считаю пока малоцелесообразным (слишком временно!). В Харьков — до тепла преждевременно. Вообще нашему семейству нужно вить гнездо если не в Москве, то в Харькове.

Я живу хорошо. Получил зимнее новое. Сшил себе яловые сапоги. Шью брезентовые и шинель. Сейчас на месяц остался начальником большого и интересного отделения. Получил письмо от Петьки и Веньки Киселева (?!)1 — он военследователь. Очень прошу тебя иногда высылать мне бандеролями новые литературные журналы и книги стихов.

С немецким языком у меня дело движется довольно быстро.

Высылаю тебе доверенность на получение моих вещей. Там мое пальто. Корзина (белая плетеная) с кой-каким бельишком, книги, подушки. Вырви хоть что-нибудь.2 Лучшие вещи находятся на квартире матери моего друга Бориса Лебского.3 Он жил на Цветном бульваре. Точный адрес ты узнаешь в Литинституте или в адресном столе. Коли будешь в Москве, обязательно зайди в ВОКС (Всесоюзн<ое> общество культурн<ой> связи с заграницей), это Большая Грузинская ул., д. 17. Найди там Нину Иосифовну Воркунову4 и Евгению Васильевну Арнаутову5 и передай им от меня привет.

Пока все.                                                                                 Целую, Борис.

2 Вещи хранились в кладовой общежития Юридического института в Козицком переулке.

3 Поэт, погиб на фронте. См. посвященное ему стихотворение «Орфей».

4 Студентка ИФЛИ, училась вместе с С. Наровчатовым, П. Коганом, Д. Самойловым, журналист, жена Сергея Наровчатова.

5 Студентка ИФЛИ, впоследствии — журналист, литературный критик, в 60-е—70-е годы зам. гл. редактора журнала «Иностранная литература».

10

Дорогие Фима и Рита!

От всей души поздравляю Вас с законным браком. Уверен, что финансово-продовольственный потенциал вынудит Вас отложить свадебные пиршества до после войны, и успею запасти к тому времени свадебные подарки — заграничные (через несколько километров других не будет). Сегодня же отпраздную получение Фиминого письма с местным молдавским виноградным.

Целую Вас.  Борис.

Публикация, вступительная заметка

и примечания Петра Горелика